✎
Она шла к эшафоту, словно на бал, в белоснежном шелковом платье, которое резко выделялось на фоне мартовского утра в Петербурге. Черные ленты были вплетены в ее роскошные, светлые волосы, подчеркивая ее направление к казни.
Выбор наряда не был случайным: в нем была тонкая надежда на спасение. Возможно, тот, кто однажды бросил ее под топор палача так же легко, как когда-то бросил на постель, вдруг вспомнит, разочаруется и простит.
И вот она увидела его в толпе — статного и величественного. Пётр I, последний царь всей Руси, будущий император Российской империи, шел сквозь толпу прямо к ней, к своей «комнатной девице».
Мария Гамильтон принадлежала к одной из ветвей древнего шотландского рода. Основателем «русской» ветви Гамильтонов был Томас Гамильтон, перебравшийся в Россию еще при Иване Грозном.
Отцом Марии, вероятно, был Виллем (Данил) Гамильтон, который был связан с «ближним боярином» царя Алексея Михайловича и был одним из первых русских западников, включая Артамона Матвеева.
Дата рождения Марии осталась тайной, однако историки точно знают, что уже в 1713 году она появилась при дворе царицы Екатерины I, поразив всех своей красотой. Ее выдающаяся внешность, веселый нрав и благородное происхождение помогли ей стать камер-фрейлиной при Ее Величестве.
Скоро стало ясно, что Мария не отличалась строгостью нравов: она вела легкомысленный образ жизни, что привлекло внимание Петра I. Екатерина I, хорошо зная о многочисленных изменах своего мужа, сначала не увидела в Марии конкурентки, а даже лично направила ее к царю.
Личный токарь царя, будущий крупный русский ученый, механик и скульптор Андрей Нартов вспоминал:
«К нему в токарную была впущена комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: «Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло». После этого он сел и начал точить».
Гамильтон, как и многие другие фрейлины Екатерины I, была всего лишь «комнатной девицей» для Петра — так их называли не только царь, но и его слуги.
Только закончив работу, Пётр вспомнил ожидавшую его Гамильтон и приказал ей «стелить постель».
Отношение царя к Марии было грубым и потребительским, ничего не сравнимое с трепетными чувствами, которые он испытывал к более ранней своей метрессе, дочери немецкого виноторговца Анне Мосс. В то время как Анна получала от Петра украшения, большие суммы денег, дома и различные привилегии, Марии Гамильтон практически ничего не доставалось.
Тем не менее, фрейлина была горда своим романом с государем и, будучи легкомысленной, непрестанно рассказывала своим друзьям о том, как царь оставит «старую» Екатерину и женится на ней.
Но надежды Марии оказались напрасными: Пётр скоро потерял интерес к ней и перестал появляться. Мария начала обращать свое внимание на государева денщика Ивана Орлова, молодого и перспективного вельможу, который всегда находился рядом с Петром.
В январе 1716 года царь отправился в длительное путешествие за границу, и Орлов и Гамильтон были в его свите. К тому времени Мария уже была безумно влюблена в Ивана, но он не отвечал ей взаимностью и даже изменял ей с метрессой Петра.
Гамильтон терпела все, лишь бы быть рядом с Орловым. Она унижалась, плакала, тратила все свои деньги на подарки для него, даже стала… подворовывать у самой царицы Екатерины.
В начале 1717 года Мария забеременела. По ее словам, ранее в 1715 году она дважды была беременна, но оба раза избавилась от «напасти» при помощи лекарств, выданных ей придворными лекарями.
В третий раз лекарства не помогли, и 15 ноября 1717 года Мария родила здорового младенца, которого тут же избавилась. Об этом преступлении знала только ее горничная, Катерина Терповская, которая рассказала об этом на допросе.
Совершив свое преступление, Гамильтон позвала конюха Семенова и приказала ему избавиться от «выкинутого дитяти». Преступление Марии, вероятно, осталось бы нераскрытым, если бы не ее одержимость денщиком Орловым. Она ревновала Ивана к Авдотье Чернышёвой и решила навредить ей, рассказав придворным дамам о том, что Чернышёва распространяет слухи о Екатерине. Это стало началом развития каверзного дела.
Слухи быстро дошли до Орлова, который вернулся из-за границы и обратился к Екатерине с просьбой защитить его от клеветы. Под воздействием давления и избиения, организованного Екатериной, Гамильтон признала свою вину в распространении слуха.
Мария Гамильтон была заключена в тюрьму, где ожидала решения своей участи. Надежды на помилование со стороны царя у нее не было, так как в то время Пётр был поглощен расследованием дела об измене царевича Алексея.
После обыска в доме Гамильтон были обнаружены вещи, принадлежавшие Екатерине I, что усугубило ее положение. После перевода в Петербург Мария и Иван стали первыми заключенными в новой Петропавловской крепости. Они были подвергнуты жестким допросам с применением пыток, но ничего нового следователям узнать не удалось.
Дело получило новый поворот, когда горничная Катерина Терповская рассказала о злодейском поступке Марии по отношению к своему младенцу. В конечном итоге, Гамильтон признала свою вину во всех обвинениях.
Павел Сведомский. «Мария Гамильтон перед казнью», 1904 год.
От женщины также требовали дать показания против Ивана Орлова, но здесь петровские следователи столкнулись с железной волей Марии: фрейлина даже под пытками заявила, что ее возлюбленный ни в чем не виноват и ничего не знал о совершаемых ею злодействах.
В ноябре 1718 года материалы «Дела Марии Гамонтовой» поступили на стол к Петру I. Царь внимательно ознакомился с документами и вынес приговор:
После того как горничную Терповскую признали сообщницей и приговорили к наказанию кнутом и ссылке на прядильный двор, царица Екатерина I начала заступаться за Марию Гамильтон перед Петром, но царь остался непоколебим. Есть версия, что такая настойчивость государя связана с тем, что младенцы Гамильтон могли быть его детьми.
Преступление Марии было тяжелым, так как в то время в государстве велась политика, направленная на защиту незаконнорожденных младенцев. В 1715 году Петр подписал указ о защите детей и создании приютов, куда могли подбрасывать своих детей заблудшие матери. В 1717 году, когда Гамильтон родила своего последнего ребенка, такие приюты уже функционировали.
13 марта 1719 года Марии Гамильтон сообщили, что на следующий день она будет казнена. Женщина приняла весть смиренно, лишь попросив привезти в тюрьму ее лучшее белое платье и черные ленточки. 14 марта красавицу-фрейлину повели к эшафоту.
Иллюстрация художника В.П. Белкина к поэме Г. Чулкова «Мария Гамильтон».
Вот как описал казнь французский историк Жан-Бенуа Шерер:
Денщика Орлова признали невиновным и освободили — решающую роль в его судьбе сыграло упорство Марии, которая отказалась давать показания против своего любимого. Позднее Иван Михайлович дослужился до поручика гвардии.
По приказу, вероятно, Петра I, голова Марии Гамильтон была заспиртована в большой банке и хранилась в Кунсткамере.
В конце XVIII века Екатерина II, узнав о больших расходах на спирт Российской Академией наук, приказала избавиться от части заспиртованных экспонатов. Гробовщик, отправленный в Кунсткамеру, забрал банку с головой «комнатной девицы» Гамильтон и закопал ее где-то на территории Петропавловской крепости.